Рефлексы (от лат. reflexus – «обращённый», «повёрнутый назад», «отражённый»).
В Приморской государственной картинной галерее открылся после капитального ремонта Выставочный зал, что находится по адресу Партизанский проспект, 12. Символично, что первой выставкой в обновлённом пространстве стала выставка замечательного приморского художника из города Находки Екатерины Архиповой с интригующим названием «Рефлексы». Это третья персональная выставка Екатерины в залах Приморской государственной картинной галереи.
«Рефлексы» (от лат. reflexus – «обращённый», «повёрнутый назад», «отражённый») – новый выставочный проект Екатерины Архиповой. Лейтмотивом 24 авторских натюрмортов стала тема красоты отражений и преломлений: света, времени, смыслов, памяти и познаний. Отражение, преломление и рефлекс как инструменты познания – тема, не теряющая своей актуальности в условиях переменчивости жизни во все времена, но сейчас звучащая особенно громко.
В живописи рефлексами называют отражения света в тенях. Иногда даже внутри самой тени, падающей на поверхность предмета, как в зеркале, отражается свет, исходящий от другого, – этот свет окрашен иначе, чем тень, и оказывается каким-то внутренним отсветом окружающей предмет среды. Именно игра рефлексов придаёт живописному полотну необычайную живость, даже некоторую игривость, что даёт нам возможность насладиться этим. Но не только.
Преломление – это всегда искажение: как луч света искажается, переходя из одной прозрачной среды в другую, так и наша память искажает воспоминания, а восприятие искажает действительность. Каждый пережитый нами опыт: радостный и счастливый, горький и болезненный, чувственный и сокровенный – становится точкой преломления. Так складывается линия жизни – из реальности и рефлексов.
Работы, объединённые в экспозиции, – повторяющиеся мотивы фруктов, рефлексирующих в поверхностях разнообразных по форме и фактуре сосудов, – призваны обратить наше внимание внутрь себя и позволить ощутить, как взаимодействие с восприятием собственных отражений изменяет видение красоты даже в таких обычных предметах.
Екатерина не изменяет своему стилю: работы отличаются сложным колоритом, тонкими, живыми переходами тонов и ощутимой вибрацией цвета, такими характерными для идеальных «архипивизмов». И хотя манера письма художника достаточно сильная и плотная, а натюрморты фигуративны, предметны, пластичны и цельны, модуляции цвета нежны и воздушны. Точное и тонкое воспроизведение рефлексов способствует передаче объёма, богатства цвета и оттенков изображаемых предметов в их сложной взаимосвязи.
Отдельного внимания заслуживают пространства натюрмортов, без которых образы не мыслятся: упругие плоды и хрупкие сосуды плотно вписаны в искрящиеся и переливающиеся осколки калейдоскопа, магически складывающиеся в радостные сны и мечты.
Они становятся предметом эмоционального воздействия и приглашением к доброму взаимодействию, к совместной радости и согласию.
Дрожащие и рассыпающиеся живописными гранями натюрморты служат метафорой глубокого самопознания и взаимодействия с окружающим миром. Драгоценностями, которыми хочется любоваться, перебирая одну за другой, время от времени извлекая их из сундучков своего сознания. За гранями отражений – бесконечные глубины эмоций. Каждый объект – портал в душу, рефлектор чувств, убеждений и воспоминаний.
Ольга Щукина, искусствовед
Интересно о своём творчестве и проекте рассказывает сама автор.
Свет – прекрасен. Тень – таинственна. Рефлексы – завораживающи. Красота открывается нам только во взаимодействии. Красота присуща всему сотворённому: не обязательно явно, а как бесконечный потенциал нашего восприятия. Смысл красоты – быть средством, возможностью обратиться к сути.
Красота вызывает в нас добрые чувства, которыми и призывает нас к взаимодействию. Увидев красоту, мы располагаемся к общению: друг с другом, с окружающим миром, с собой – в чём мы восприняли красоту. Увиденная красота – это наше овеществлённое желание познать суть.
Желание познать суть пребывает в нас всегда, но реализоваться способно только во взаимном общении. Узрев красоту, мы ощущаем её притяжение, которое переживается спектром чувства любви: от простого любования до желания её дарить. А это значит, что наше чувство прекрасного сотворено не нами. Оно сотворено Богом, как и любовь, – как средство нашей постоянной животворной взаимосвязи. Чувство прекрасного, как и чувство любви, – это лично переживаемая нами сущностная необходимость быть одним целым. Мы ощущаем красоту восторгом и восхищением – и одновременно глубоким внутренним покоем, добрым согласием. Воспринимая красоту, мы буквально видим глазами Бога, который знает всё Им сотворенное одним целым, и потому совершенным. «Красота в глазах смотрящего» не означает, что мы её создали, но означает, что мы правильно услышали её зов. Существует образ: если мы увидели нечто прекрасное – значит, оно нам улыбнулось. Улыбка красоты – это обращение к нам Бога. Красота отзывается в нас – увидевших её в окружающих предметах, в прошедших, кажется, мимо людях, в услышанном добром слове. Так видением красоты Бог зовёт нас к взаимодействию и согласию.
Мы говорим: «Я вижу в других отражение себя». Это не вполне так. Мы начинаем взаимодействие с восприятия собственных отражений – и, обнаруживая точки соприкосновения, переступаем через страх неизвестности и неприятия. Мы радуемся схожести и узнаванию, ведь так некто другой уже не кажется чужим. Но тот, кто обратился к нам, пришёл вовсе не для того, чтобы мы увидели в нём свои отражения – для некоего личного саморазвития. Иначе мы были бы лишь бесконечными отражениями собственных отражений, а это не так. Бог улыбается нам притяжением красоты, чтобы за гранями отражений мы совместно смогли обнаружить присущее нам вечное единство.
Сотворённая Богом, красота абсолютна, но её зов всегда воспринимается персонифицированно. И увиденное красотой одним – отнюдь не обязательно воспринято другим. Красота всегда обращается к нам лично, но не для нас лично. Просто без нашего личного доброго расположения мы не стали бы и слушать того, через кого к нам сейчас обращается Бог.
Невозможно познать суть в личностной обособленности, в идее жизни лично для себя. Ведь мы даже не синергичны, а просто нераздельны. Мы видим некую нашу личную «сущность», но это лишь образы нашего воображения.
Свою подлинную суть можно увидеть только в согласном взаимодействии с другими, за гранями отражений совместно узнавая извечную неразрывность. Но, тщетно пытаясь разглядеть суть в самом зеркале, мы фокусируем свой взгляд лишь на патине и призрачных образах наших мирских познаний и представлений. Увидеть суть возможно, только устремляя свой взгляд сквозь зеркало, минуя плоть стекла и образы отражений.
«Ибо таковы по нашей немощи наши представления об истине, что наше видение усматривает её лишь через отражение – в воде или сквозь прозрачные и чистые тела».
Рефлексы – бесконечные преломления и отражения. Нескончаемый калейдоскоп граней и приоткрывающихся сторон. Рефлексы – нечто изменчивое и иллюзорное. Ведь бесконечные изменения вечной сути явить не могут. Но вечная суть обращается к нам через видимую игру отражений, вызывая наш интерес и желание повернуться к ней лицом. И так увиденное рефлексом на деле оказывается приглашением. Приглашением к общению, к взаимодействию, к любящему согласию.
Грани рефлексов сплетаются в единую картину, когда мы, отзываясь на призыв Бога, делаем шаг за шагом друг к другу, так избавляясь от иллюзий расколотости и несогласия.
Само по себе никакое отражение не имеет смысла – и потому, глядя в зеркало, сути не увидать. Рефлекс – это приглашение. Призыв к доброму взаимодействию, и через него – к совместной радости и согласию.